Цареубийство. Расследование продолжается…

Андрей САМОХИН

28.11.2019

Заметным событием в длительной дискуссии о тайнах гибели Николая II, его супруги и детей стал документальный фильм «Цареубийство. Следствие длиною в век». Премьера этой серьезной киноработы Елены Чавчавадзе и режиссера Галины Огурной состоялась в ночь на 25 ноября на канале «Россия 1». О том какие старые новые факты и смыслы содержит фильм, «Культуре» рассказала журналист, сценарист, заслуженный деятель искусств РФ Елена ЧАВЧАВАДЗЕ.

Чавчавадзе: Во-первых, я хочу поблагодарить тех «ночных» наших зрителей, которые сумели дождаться конца эфира Владимира Рудольфовича Соловьева, за их маленький подвиг. Когда-то на телевидении нарушение программы передач даже на несколько минут было немыслимо, но сегодня есть те, кому, похоже, все позволено… Тем не менее сегодня уже известно, что фильм увидело очень много людей.

культура: Тема гибели царской семьи с годами, кажется, лишь прибавляет остроты, а вопрос с «екатеринбургскими останками» продолжает будоражить общество противоречивыми мнениями, нераскрытой тайной. Приоткрывает ли Ваш фильм ее завесу?
Чавчавадзе: У нас не было и не могло по определению быть задачи что-то «окончательно» доказать. Поставили себе задачу восстановить ход главных событий. В первой части фильма мы отдаем дань «белому» следователю Соколову — можно сказать, возлагаем венок на могилу Николая Алексеевича. Тем более что 2019 год — это столетие начала его следствия.

Далеко не все знают, например, что самые первые розыски по следам преступления в июле-августе 1918-го провели следователи Алексей Павлович Наметкин и Иван Александрович Сергеев после того, как в Екатеринбург вошли войска Сибирской армии: добровольческие офицерские и казачьи отряды вместе с частями чехословацкого корпуса.

Именно Наметкин и Сергеев установили сам факт убийства, а Николай Соколов в феврале 1919 года спустя более чем полгода по приказу Верховного правителя адмирала Колчака начал новое следствие, прежде всего проверив собранные ими факты. Первыми же свидетельства злодеяния нашли местные крестьяне в кострище на Ганиной Яме. Они показали их позже поручику Андрею Шереметевскому, который скрывался от красногвардейских отрядов неподалеку в деревне Коптяки. И тот идентифицировал их принадлежность царской семье, сдав потом коменданту Екатеринбурга генерал-майору Владимиру Голицыну. Позже Соколов передал эти ценные свидетельства сестре царя Ксении Александровне, а та — в возведенный в 1950-м храм-памятник во имя Иова Многострадального в Брюсселе.

Екатеринбургский историк Михаил Вебер нашел в Пражском архиве русской эмиграции записку подполковника Игоря Бафталовского, который в группе с другими офицерами засвидетельствовал, что возле шахт что-то жгли, но костры слишком маленькие для сожжения одиннадцати человеческих тел. Эта записка не фигурировала ни в одном предыдущем расследовании. Так же как и альбом фотографий гвардии капитана Павла Булыгина, посланного в Екатеринбург вдовствующей императрицей Марией Федоровной, чтобы попытаться прояснить судьбу царской семьи. В свое время в составе американо-русского собрания «Родина» альбом был возвращен с моей помощью в Россию, а точнее, в Российский фонд культуры. Следует знать, что следователь Соколов вообще находился в тяжелейшем положении: меж двух огней. С одной стороны, за ним охотились агенты большевиков. В Берлине было нападение на квартиру, где он остановился, из нее похитили несколько томов его колоссального по объему дела, которые, кстати, после войны оказались в Москве. С другой стороны, та же Мария Федоровна не приняла его, не захотев выслушать доклад о расследовании, не желая верить в случившееся.

Фото: Сергей Пятаков/РИА НовостиВо второй части фильма мы по архивным документам, фото- и киносъемкам, интервью с участником поисковой группы Гелия Рябова и Александра Авдонина Геннадием Васильевым восстанавливаем хронологию тех событий, которые связаны с именами Рябова и министра Щелокова.

Новое следствие, начатое в 2015 году, ведется как бы «с чистого листа», то есть не опирается на выводы предыдущего, проведенного в 1990-х под руководством следователя Владимира Соловьева.

Старший следователь по особо важным делам полковник юстиции Марина Викторовна Молодцова, непосредственно проводящая новое расследование, у нас в фильме беспристрастно рассказывает о заново восстановленной канве событий.

культура: Не секрет, что Гелия Рябова в патриотическо-православных кругах с некоторых пор принято считать то ли честолюбивым провокатором, то ли скрытым чекистом, организовавшим по заданию «темных сил» подлог с находкой в Поросенковом логу….
Чавчавадзе: Я лично считаю себя виноватой перед этим человеком, тем, что тоже пошла на поводу у тех, кто шельмовал его, основываясь исключительно на слухах и домыслах.

Совсем по-другому начинаешь все видеть, знакомясь с документами, общаясь с участниками поисковой группы Рябова, например геологом Геннадием Васильевым, которого разыскала следователь Молодцова. Да, мне в свое время было не по себе видеть, как Гелий Трофимович таскал по Москве в портфеле и извлекал эти черепа (как выяснилось из разговора с вдовой в процессе подготовки фильма, самодельные слепки). Все это ложилось на известные «обличающие» факты. Ну как же, сценарист фильма «Рожденная революцией», обласканный властью, советник министра внутренних дел Николая Щелокова…

культура: А также и то, что глава МВД, член ЦК КПСС, друг Брежнева лично попросил Рябова отыскать захоронение царя, о чем Вы упоминаете в фильме…
Чавчавадзе: И это тоже поначалу никак не укладывалось в голове. Но человека православного не должна удивлять возможность нравственного переворота, который может случиться с любым. Как я поняла и почувствовала, это и произошло с Гелием Трофимовичем. Иначе он не положил бы в найденный им с геологом Авдониным раскоп распятие с самолично вырезанной на нем фразой из Евангелия: «Претерпевший до конца — спасется». Да и жизнь  его сложилась бы не так: ведь он за свое открытие не заработал ни чинов, ни палат каменных — одни щипки, плевки и подозрения. Духовно поддержал, благословил Рябова авторитетный священник, протоиерей Александр Шаргунов. Почему невозможно предположить, что подобное духовное превращение начало происходить и с Щелоковым? Не фантастичнее ли подозревать какую-то «спецоперацию» с его стороны? Ведь милиция — не КГБ… Дочь Николая Анисимовича рассказала, что ее отец был тайным монархистом в душе. И я вполне могу в это поверить. В партии уже вовсю шло подспудное противостояние патриотов-русофилов и интернационалистов-космополитов. Кстати, именно Щелоков дал возможность Рябову работать в закрытых фондах Архива Октябрьской революции (ныне ГАРФ) под предлогом подготовки нового сценария.

Фото: Александр Лыскин/РИА Новостикультура: Почему Ельцин, став первым секретарем Свердловского обкома, в 1977-м дал ход записке Андропова о сносе дома Ипатьева, которая перед этим два года пролежала под сукном у предыдущего хозяина области Якова Рябова?
Чавчавадзе: Да, это любопытное сведение мы воспроизводим в фильме со слов экс-губернатора Эдуарда Росселя. Можно, конечно, предположить желание Бориса Николаевича заслужить доверие кремлевских начальников. Хотя сам он писал про некий секретный пакет из Политбюро с предписанием немедленного сноса.

Знаете, я как человек, давно работающий над исторической темой в документальном кино, все больше убеждаюсь: многие события происходили проще, чем мы иногда сегодня представляем. В фильме мы опирались исключительно на проверенные архивные документы, отсеивая «версии» и художественные домыслы. Никто не стоял за нами, мы все делали на свой страх и риск. Стараясь быть максимально объективными, дали слово екатеринбургскому историку Вениамину Васильевичу Алексееву, который выразил сомнение в правомочности и достоверности поисковых работ Рябова — Авдонина и полноте следствия под руководством прокурора-криминалиста Соловьева. Такие же сомнения позже высказывал и митрополит Ювеналий. И мы ни в коем случае не являемся здесь какими-то арбитрами. Будем ждать, когда нынешнее следствие и Церковь сделают свои определенные выводы.

культура: Страшно ли Вам заниматься темой цареубийства?
Чавчавадзе: Христианину не следует бояться нападений со стороны инфернальных сил. А они, безусловно, происходят. В тонких духовных сферах вокруг екатеринбургской трагедии до сих пор звенят туго натянутые струны. При этом мы отдаем себе отчет в мере ответственности за достоверность и точность того, что рассказываем миллионам телезрителей.

Расследование цареубийства продолжается. Мы ждем выводов Следственного комитета и Церковной комиссии. Отснято еще много материалов в рамках нового следствия, и мы готовы к продолжению работы над темой величайшего преступления ХХ века.

Елена Чавчавадзе: «Самое интересное – теневые фигуры революций»

Беседа с автором сценария документальных фильмов «Кто заплатил Ленину. Тайна века», «Лев Троцкий. Тайна мировой революции», «Западня для России» и других

– Елена Николаевна, так получилось, что почти одновременно мы посмотрели телесериал «Спящие», где показана сегодняшняя деятельность американского ЦРУ, чьи агенты активно занимаются в России вербовкой, черным пиаром, организацией оппозиционных митингов и прочим вплоть до терактов в своих геополитических целях, и документальный фильм режиссера Галины Огурной «Западня для России», сценарий которого написали вы, о далеких событиях революции 1905 года. И видим, что методы недругов нашей страны практически не изменились, хотя уже больше века миновало…

– Поразительно, но действительно политтехнологии не меняются. Часто зрителю доступно только то, что, как говорят в кино, на первом плане,. На самом деле, как напомнил наш эксперт, замечательный американский историк Ричард Спенс, политика вообще и революция в частности – это шахматная доска, на которой появляются фигуры, которые мы считаем самостоятельными. Но историк правильно говорит, что ни одна из шахматных фигур не ходит сама, ими двигает чья-то рука. Нам интересно было в наших фильмах показать это закулисье, мы давно уже начали эту работу, со времён фильма «Кто заплатил Ленину», ведь фактически фигуру Парвуса (Гельфанда) мы тогда открыли и ввели как бы в политический оборот. А сейчас, спустя 13 лет, телеканал «Россия», с которым мы постоянно сотрудничаем, демонстрирует уже игровой сериал «Демон революции».

Именно эти теневые фигуры, теневые силы – самое интересное. И я считаю, что спустя 100 лет, а касательно революции 1905 года уже и больший период прошёл, мы, конечно должны уже не внешние события воспроизводить, а показывать глубинные вещи, силы, которые приводят в движение массы людей, в результате чего и происходят тектонические сдвиги. Кажется, что они вызваны некими объективными причинами, но это не так. Сейчас уже есть историки, которые подготовили фундаментальные труды, в частности доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского университета Борис Николаевич Миронов, который исследовал абсолютно все версии причин революции 1917 года, но это применительно и к 1905-му, не зря те события Ленин назвал генеральной репетицией. Так вот, Миронов пришёл к выводу, что ни одна из тех версий, которые обычно приводятся – стихийность, социальное недовольство, экономическое положение России, не соответствует действительности.

Почитайте многотомный труд Миронова «Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX вв.»), а также недавно вышедшую книгу Андрея Борисюка «История России, которую приказали забыть. Николай II и его время», где дана потрясающая экономическая статистика из архивов. Таких исследований сейчас немало.

Один только факт из книги Б.Н. Миронова. Он исследовал такой объективный показатель, как обмер призывников. Рост, вес, физические данные. И эти вполне объективные данные неуклонно менялись к лучшему! И земля была у крестьян, но любой человек который работал тогда на земле, хотел большего надела. Это сейчас земли сколько угодно, правда, она кому-то принадлежит, хотя практически брошена…

(далее…)

Елена Чавчавадзе: «Реального суда над Николаем II никто не хотел»

17.07.2018

Андрей САМОХИН

Чудовищное преступление в доме Ипатьева в Екатеринбурге продолжает волновать российское общество и столетие спустя. Несмотря на обилие документов и экспертиз, не перестают обсуждаться различные версии убийства царской семьи, под вопросом и подлинность останков. О подоплеке тех событий, о том, когда может закончиться расследование и будет ли наконец поставлена в нем точка, беседуем с автором фильма «Цареубийство: следствие длиною в век», заслуженным деятелем искусств, лауреатом премии правительства России в области культуры, кинодокументалистом Еленой Чавчавадзе.

Елена Чавчавадзе


культура:
 По воспитанию Вы — ​советский человек. Когда начало приходить нынешнее понимание личности последнего русского государя и значения его убийства?

Чавчавадзе: По выражению писателя Владимира Солоухина, у нас постепенно «уходила амнезия». У меня осознание того, о чем Вы говорите, возникло задолго до перестройки. Может быть, благодаря личной судьбе, поскольку мой муж вернулся как репатриант из Франции. Повлияла и дружба с Владимиром Солоухиным и Ильей Глазуновым, которые уже тогда много что знали и понимали.

(далее…)

Царский подарок

На канале «Россия 1» планируется повторный показ документального фильма-реконструкции «Романовы. Царское дело».

Проект Российского фонда культуры и телеканала «Россия 1», созданный при поддержке Министерства культуры и Федерального агентства по печати, был приурочен к 400-летию династии. Работа велась больше года. Наши корреспонденты дважды побывали на съемках, став «очевидцами» избрания на царство Михаила Федоровича, женитьбы Алексея Михайловича и московского периода биографии Петра Первого…

От документальных лент обычно ожидаешь академической сухости: факты, версии, комментарии, опровержения. А в последнее время — еще и конспирология. С какого-то момента все, что касается отечественной истории, стали приправлять изрядной долей домыслов и альтернатив.

Фильм продюсера Елены Чавчавадзе и режиссера Галины Огурной принципиально иной направленности. Это попытка взглянуть на трехсотлетний период правления династии через призму достижений каждого ее представителя. Ведь, как бы мы ни относились к той или иной облеченной властью фигуре, за время царствования Романовых раздираемое смутами Московское государство превратилось в Российскую империю, занимавшую одну шестую часть суши. Не случайно каждый из четырех фильмов предваряется цитатой Пушкина из письма к Чаадаеву: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме той истории наших предков, какой нам Бог ее дал».

Еще одно несомненное достоинство фильма — художественность. Сцены, посвященные событиям четырехсотлетней давности, воссоздавались с помощью реконструкции с участием актеров-любителей. Преданья старины глубокой оживают прямо на глазах. Октябрь 1600-го. Сумрачный, грузный Борис Годунов обходит свои покои. Его терзают тяжелые раздумья — в каждом из боярских родов он угадывает соперников. Особенно не по сердцу ему Романовы, ближайшие родственники прервавшейся после кончины бездетного Федора Иоанновича династии Рюриковичей. В Москве голод, люди умирают прямо на улицах.

Оставшиеся в живых шепчутся: «Божья кара, царь не природный, не настоящий». Палаты на Варварке. Накрыт стол. Федор Никитич и трое его братьев обсуждают дела насущные. На лицах родовитых, богатых, блестяще образованных людей беспокойство. В горнице жена Федора Никитича, Ксения Ивановна Романова, урожденная Шестова, и дети, Татьяна и Михаил. Молодая женщина поправляет убор перед зеркальцем. Через несколько минут к ним ворвутся стрельцы…

Спустя 13 лет сына оговоренных родителей Земский собор изберет на царство. По заснеженной дороге к костромскому Свято-Троицкому Ипатьевскому монастырю потянется толпа с хоругвиями, крестами и иконами — просить юного Михаила Федоровича занять московский трон. Так начнется история династии, превратившей Россию в великую державу, славившуюся военной мощью, а по темпам экономического роста опережавшую в начале прошлого века Соединенные Штаты Америки.

Фильмы, составляющие киноэпопею, сняты в хронологическом порядке. Часть первая, «Под сенью кремлевских орлов», повествует о временах Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, Ивана V и Петра I.

Вторая часть, «Вперед — к великой империи», начинается с петровских реформ и заканчивается историей младенца Ивана Антоновича при регентстве Анны Леопольдовны. Блистательный XVIII век, ознаменовавшийся царствованиями Елизаветы Петровны и Екатерины Великой, можно увидеть в третьей серии, которая называется «Становление империи». Роскошные праздники, строительство Зимнего дворца, открытие Московского университета, создание Академии художеств и первого театра — эти события предстают перед глазами зрителей уже без реконструкций: на основании исторического, художественного материала, советских фильмов. Императорам Александру I, Николаю I, Александру II и Александру III посвящен четвертый фильм — «Золотой век Российской империи». Про последнего из Романовых — заключительная пятая серия.

В январе «Царскому делу» выделили поздний, практически ночной эфир. Тем не менее рейтинг фильма оказался рекордно высоким. Будем надеяться, что повторный показ запланирован на более удобное время — это редкий телевизионный продукт, который достоин максимально широкой аудитории.

Дарья ЕФРЕМОВА
Газета «Культура»

От царского дела – к общему…

Пятисерийный исторический фильм «Романовы. Царское дело» (продюсер и автор сценария Е. Чавчавадзе, режиссёр Г. Огурная) на первый взгляд рассматривает историю России с точки зрения дворянского сословия, роль которого в становлении державы в советские времена явно принижалась, а то и искажалась. Сегодня, когда современные школьники путают царицу Елизавету с Екатериной II, 1612 год – с 1812-м, фильм создаёт запоминающиеся образы русских монархов – с их деяниями во внешней и внутренней политике, с их отношением к наукам и культуре, их личными судьбами, характерами, склонностями и даже привычками.

Несмотря на заявленный рамочный формат ленты – только Романовы, только их царское дело, – представляемые документы, живописный иллюстративный ряд и комментарии современных историков создают впечатляющую картину поступательного развития страны, приводят к размышлениям о величии народа, вверенного Земским собором 1613 г. в управление роду бояр Романовых. Народу удивительному – в своём беззаветном служении благу Отечества, самопожертвенному в походах и битвах, трудолюбивому и созидательному в мирные дни, неприхотливому к быту, терпеливому в лишениях. За 300 лет – а это примерно 15–16 поколений наших пращуров – неуклонно прирастала Русь новыми территориями, упрочивая свою безопасность.

При первом Романове – царе Михаиле – заботами зодчих, работных людей и стрельцов все южные границы Руси были накрепко закрыты от вражьих набегов крепостями – городками с высоченными надолбами между ними из поваленных дубов – русской «китайской стеной», и прирастало население, и укреплялось государство. При Петре Великом ратным подвигом воинов пробит выход к Балтике. При Екатерине Великой – к Чёрному морю. «Прирастали» Сибирью.

Подвижничеством первопроходцев-казаков, стрельцов, рудознатцев, мореплавателей и самоотверженных православных священников-миссионеров, строивших храмы, открывавших первые школы. Трудами крестьян-переселенцев строились селения и городки: от златокипящей Мангазеи в Приобье до Кяхты в Забайкалье и Охотска на Дальнем Востоке. До причерноморской Новороссии, рекордно короткое освоение которой под управлением князя Потёмкина вызвало ярую зависть иностранных гостей России, сочинивших миф о декоративных якобы «потёмкинских деревнях». Но фильм разбивает лживый миф: не только деревни, но за те же краткие сроки основаны Потёмкиным города: Одесса, Херсон, Николаев, Севастополь, Симферополь, Ставрополь… (Но, к сожалению, авторами продублирован миф о графе Шувалове как основателе Московского университета, будто и не было писем графу от гения из народа Михайлы Ломоносова с проектом устройства этой высшей школы в Москве для будущих русских Платонов и Невтонов.)

Авторы могли, но не превратили фильм, посвящённый 400-летию призвания бояр Романовых на царство, в хвалебную оду: рассказали и о дворцовых переворотах, трагических судьбах Ивана Антоновича, Павла I, о крепостном праве, при котором возможен стал садизм 32-летней Салтычихи, приговорённой судом к пожизненному заключению. Историк Ольга Елисеева напомнила о заседании Уложенной комиссии екатерининских времён, на котором депутат князь Щербатов отстаивал право называть своих крепостных «скотом», схлопотав за это в глаз от графа Орлова.

И какое же сопротивление дворян с «синдромом всевластных господ» пришлось преодолеть императору Александру II Освободителю, решившемуся на отмену крепостного права. И столь хладнокровно убитому террористами из «Народной воли», в большинстве – выходцами из дворян… Серьёзную информацию к размышлениям об уродливой природе террора как в те давние времена, так и в нынешние представляет фильм.

Пробудив живой интерес к родной истории, он, без сомнения, вызовет и сонм разноречивых мнений о судьбе Отечества, о причинах трёх революций и Гражданской войны, о становлении новой советской цивилизации и её Победе в Великой Отечественной войне. Тем более что один из выступающих историков обличил большевиков в том, что они «своровали» у императора Николая II идеи ГОЭЛРО и индустриализации. Своровали или реализовали? Изобретённая Павлом Яблочковым в 1876 г. «электросвеча» осветила мост имени Александра III в Париже, но не в России. «Система дешёвого электроосвещения» «кающегося» дворянина-народника Александра Лодыгина (патент 1874 г.) пришла в дома крестьян и горожан в 1920-е гг. «лампочкой Ильича».

Не поняв причин прошлых великих потрясений, не заметим их и сегодня. Пётр Дементьев, лейб-гвардеец, эмигрировавший в США в 1880-е гг., начав чернорабочим, стал миллионером. В открытом письме к императору предупреждал о новой смуте, если не улучшить трудовое законодательство: «Мне приходилось на первых порах работать физически по 12–14 часов в сутки, после которых становишься тупым животным («скотом» – по кн. Щербатову. – Л.Ж.), не могущим читать и даже думать. А так живёт-может всё крестьянское сословие России и заводские рабочие изо дня в день… И найдётся, наконец, какой-нибудь Наполеончик, разбудит народ, и осознает он свою силу»…

Его не послушали. Свергнувшая династию Романовых «февральская» элита продержалась чуть больше полугода. «Октябрьская» элита, разношёрстная и разновекторная, допустила зверское убийство царской семьи. Советская Россия, проводя ротацию «октябрьской» элиты, на потенциале прошедших веков крепила мощь страны, вновь превращающейся в державу. Впервые без царя, без господствующего сословия встретила нашествие сильного врага и – одержала Победу. Серьёзная информация к размышлению.

Людмила Жукова

Патриотизм на расстоянии

История ХХ века хранит в себе немало трагических страниц, которые вместе с тем являются примерами того, как славянские народы умели в трудную минуту сохранять человеческое достоинство, национальную гордость, хранить в сердце свои корни, историю и культуру

Одна из таких страниц – история русской эмиграции после Гражданской войны. В этом уверена режиссер, сценарист, вице-президент Российского фонда культуры Елена Чавчавадзе – создатель документальных циклов «Русский выбор», «Русские без России» и многих других.
   
– Елена Николаевна, как началось ваше знакомство с миром русского зарубежья?
   
– Мне посчастливилось увидеть жизнь русских за рубежом изнутри. Во многом благодаря судьбе моего мужа – Зураба Чавчавадзе. Его родители эмигрировали во Францию в 1920-х годах, а в 1947 году вернулись в СССР. В Европе остались многие их близкие и друзья. Мы имели возможность часто выезжать туда. Первые встречи с эмигрантами и их потомками начались еще в конце 1980-х годов. А к 1998 году у меня уже созрело желание запечатлеть в кинохронике последних представителей той России, которую мы все вместе потеряли.
   
К огромному сожалению, мы уже застали не просто остатки эмиграции, а скорее остатки остатков. В основном – потомков, уже выросших за рубежом. Но даже эти остатки были такие феноменальные, сильные и красивые личности.
    
– Что в первую очередь отличало этих людей?
   
– Они произвели на меня невероятное впечатление своей манерой говорить, слушать, вести беседу, встречать гостей, общаться между собой в семье… Как-то мы оказались за одним столом с владыкой Василием Родзянко – епископом Сан-Францисским и Западно-Американским, внуком лидера «октябристов» Михаила Родзянко. Человек, принявший монашеский постриг, так красиво ухаживал, что я почувствовала себя настоящей дамой. Но самое главное – это невероятная любовь и преданность покинутой родине, которую они пронесли в сердцах до конца своих дней. Это такая преданность России, которую сейчас не встретишь в обычной жизни. Потеря родины накладывает особый отпечаток.
   
Тех, кто покидал Родину после революции и Гражданской войны, в первую очередь отличало стремление сохранить в себе русское начало, свой родной язык и культуру. Понятие «русский» было всеобъемлющим. Русский – этот тот, кто любит Россию, чувствует свою принадлежность к ее судьбе, какой бы она ни была – великой или тяжелой, драматичной… И в своих фильмах я всегда хотела показать, как можно любить Россию, физически на ней не находясь.
   
Многие герои моих фильмов – дети и внуки эмигрантов первой волны – признавались, что в семьях, с друзьями они говорили только по-русски и только в школе начинали говорить на языке приютившей их страны. Сейчас же, уезжая, первым делом пытаются внушить ребенку, что он кто угодно, но только не русский. Не понимая, что Англия, Америка, Франция никогда не примут чужака. Эмигранты первой волны, напротив, не только не боялись показать, что они русские, но и гордились этим – и их уважали. Даже когда у них не было ни гроша в кармане. Их уважали за достоинство, с которым они переносили все тяготы изгнания, за трудолюбие и великодушие. А сколько великих открытий подарили русские миру! Зворыкин – телевидение, Сикорский – вертолеты, Челищев – виноделие в Калифорнии, Понятов – видеомагнитофоны.
   
– Особое внимание в ваших фильмах уделено судьбам военных…
   
– И это неслучайно. Во все времена революционных потрясений самые тяжелые испытания выпадали на долю армии. Кем были русские военные, оказавшиеся в изгнании? Иван Шмелев, замечательный, чистый и пронзительный писатель, потерявший в годы Гражданской войны сына, писал в своем сборнике «Душа России», что в большинстве своем – это люди, прошедшие окопы Русско-японской, Первой мировой, а затем еще и Гражданской. Это поколение его сына – люди, которые всю жизнь воевали за Россию. И какая награда ждала их за это? Потеря родины, нищета, скитания…
   
И я посчитала своим долгом снять фильмы в первую очередь о военных. Это было огромное число людей, которые хотели стать офицерами и могли бы украсить нашу армию. Но в силу трагических причин занимались кто чем мог. При этом они продолжали хранить верность полковому содружеству и традициям родного полка, часто собирались вместе, пели романсы, проводили полковые праздники. Погоны для них были реликвией, которую прятали и бережно хранили. А то, что в наши дни погоны сделали на липучках, – это стыд и позор…
   
– Какой, по-вашему, главный урок и назидание потомкам дает история великого русского исхода?
   
– Сегодня нам очень не хватает того самоуважения и чувства собственного достоинства, которое не теряли лучшие представители России, потерявшие свою родину. В годы изгнания русские проявили невероятную способность к самоорганизации. Сейчас бы поучиться такой сплоченности, умению поддерживать друг друга. И вместе они берегли свою историческую память – ухаживали за могилами, собирали с миру по нитке на храмы, хранили фамильные реликвии…

Цветы для Ивана Шмелева

22.09.2013

Дарья ЕФРЕМОВА

Shmelev_kultura_33_13_0319

3 октября (21 сентября по старому стилю) исполнится 140 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Шмелева. Автор «Лета Господня», блестящий прозаик, чье слово называли златотканым, долгое время считался «певцом белой эмиграции». А потому на родине был предан забвению. О непростой судьбе самого «распрерусского» писателя и возвращении его архива из Франции мы поговорили с вице-президентом Российского фонда культуры, человеком, осуществившим последнюю волю литератора, Еленой Чавчавадзе.

культура: Архив Шмелева был перевезен в Россию тринадцать лет назад. Что с ним сейчас?
Чавчавадзе: Сегодня как раз решается его судьба. В настоящий момент он находится на временном хранении в Доме Русского зарубежья, и они, естественно, на него претендуют. Но, на мой взгляд, наследие Ивана Сергеевича следует передать в распоряжение Института мировой литературы имени Горького, вокруг которого собралась группа ученых, давно занимающихся творчеством писателя. Там же проводятся Шмелевские чтения.

культура: Многие до сих пор считают Шмелева писателем эмиграции…
Чавчавадзе: Это неправильно. Все равно, что причислять к таковым Ивана Бунина или Александра Солженицына.Шмелев — очень русский писатель. Как говорил Бунин в «Окаянных днях»: «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили…» Разумеется, он имел в виду не салон Анны Павловны Шерер и даже не размышления Пьера Безухова и Пети Ростова. Шмелевская Россия — народная. Она тихая, неторопливая, патриархальная, хлебосольная, ироничная и, конечно, очень верующая, православная. И мы ее знаем — из произведений Ивана Сергеевича. Шмелевы ведь на чужбине не просто сохраняли верность традициям. Они оставались очень русскими. Так жили, думали, дышали.

культура: Надо заметить, народность этой семьи вовсе не была нарочитой или надрывно-назидательной. Прочитала тутотрывок из воспоминаний внучатого племянника Шмелева, Ива Жантийом-Кутырина «Мой дядя Ваня» — о том, как его учили правилам хорошего

Shmelev_kultura_33_13_0285

тона. «Болтать ногами под столом — это качать сатану», — напоминала тетя Оля. Противно жевать, как моська, с открытой пастью. Не следует наваливаться на стол, как пьяный мужик, и растопыривать локти, яко страшный тараканище, толкая соседа».

Чавчавадзе: Да, эти чудесные мемуары передал мне сам Ивистион Андреевич — внучатый племянник, крестник, тот самый Ивушка, которого Шмелевы растили как родного внука и к которому обращены строки «Лета Господня»: «Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество. Ну, что же… Не поймешь чего — подскажет сердце».
После того, как единственный сын Шмелевых, Сергей, был расстрелян, как множество офицеров, оставшихся в Крыму, без суда и следствия, интернациональной шайкой Белы Куна и Розалии Землячки, родители приняли решение уехать во

Shmelev_kultura_33_13_0316

Францию. Там жили их друзья и единственная родная душа: племянница Юлия Кутырина. Прогрессивная девушка, разночинка, она вышла замуж за гувернера-француза, служившего в доме знакомых, а потом, после Первой мировой войны, поехала к нему в Париж. Там и родился Ив Жантийом. Брак вскоре распался. Так что к приезду Ивана Сергеевича и Ольги Александровны Юлия уже была матерью-одиночкой — почти без средств, с маленьким Ивом на руках.

Шмелевы взялись помогать в воспитании ребенка. Тут же крестили его в православной церкви с именем Ивистион. А поскольку отца звали Андрэ, он стал Андреевичем. В общем, все нерастраченные родительские чувства,  усиленные гибелью Сережи, достались Ивушке. Жили очень бедно, Ольга Александровна сама вязала мальчику одежду. Позже он признавался, что в школе над его кофточками и штанишками все смеялись. Кутырина, как многие ее сверстницы-эмансипе, интересовалась исключительно духовными ценностями, зато понятия не имела, как чистят рыбу — жарила ее с потрохами и в чешуе. Она преподавала биологию, собирала русский фольклор, выступала сказительницей в одной из программ французского радио — читала былины, аккомпанируя себе на гуслях. После смерти Ивана Сергеевича, стала не просто хранительницей архива, но и популяризатором его творчества. В начале 50-х организовала Общество друзей и почитателей памяти Шмелева, создала музей-квартиру писателя в Ванве. К моменту, когда я приехала разыскивать архив, правообладателем уже стал Ив.

Shmelev_kultura_33_13_0279

культура: Как вы познакомились?
Чавчавадзе: В конце 90-х Российский фонд культуры отмечал 125-летие со дня рождения писателя. Кто-то в очередной раз посетовал: недоступны архивы. Тогда о Шмелеве только начинали говорить, и никто толком не знал, ни где он похоронен, ни что происходит с его наследием. Вот я и подумала — часто бываю во Франции, могу поинтересоваться. Нам удалось разыскать Ива Жантийома. Он оказался почтенным профессором математики, живущим в университетском городке Безансона. Помню, вошла в его квартиру, похожую на студию художника. Сам хозяин также напоминал представителя парижской богемы: широкая блуза, шейный платок. Рядом молодая жена-итальянка Серена, которую он почему-то называл Фроськой. Оба говорят по-русски. С ним-то все понятно, но кто ее научил? Ив показывает на огромное ложе под балдахином: «Здесь я читал ей русские сказки».

культура: Колоритный человек. Он, видимо, проникся к Вам доверием…

Чавчавадзе: Просто старался быть учтивым. Конец 90-х — время, когда перестроечная эйфория закончилась, и эмиграция уже не принимала бывших соотечественников с распростертыми объятиями. В газетах и по телевидению все кому не лень твердили о русской мафии. На нас смотрели настороженно: не бандиты ли? Так что первая встреча была довольно напряженной. Кроме того, Шмелева тогда хорошо знали на Западе, Иву многие писали, приходили. Он уклончиво всем отвечал.

культура: За наследием писателя охотились?
Чавчавадзе: Конечно! Атаковали «пожиратели архивов»: Ричард Дэвис, Рене Герра. Я очень издалека повела разговор, но Ив, конечно, сразу догадался, в чем дело. Предложил свои воспоминания об Иване Сергеевиче, рукописные, на французском. Он и всем моим предшественникам их давал. Проверял, насколько серьезно увлечение Шмелевым. Но никто не потрудился перевести и опубликовать мемуары. Это сделали мы, грешные. Книжка вышла небольшим тиражом, называлась «Мой дядя Ваня». Чудесные, безыскусные записки. На первый взгляд, они казались недостаточно академичными, но так объемно рисовали атмосферу той любви, в которой вырос Ив…

культура: После этого наследник Вам поверил?
Чавчавадзе: По крайней мере, отвез в Ванв, маленький городок под Парижем, где и хранился архив. А там уже побывали англичане. Стала перебирать карточки. Вижу, часть переписки с Буниным заменена копиями. На месте некоторых документов записки рукой Юлии Кутыриной: «Взял Рене Герра. Обещал вернуть такого-то числа». Как видно, не вернул. Это я к тому, что мы вскочили в последний вагон. Еще бы пять минут, и архив мог быть потерян для России.

культура: Жантийом-Кутырин мог выгодно продать архив.
Чавчавадзе: Да, но не продал. Он выполнял волю дяди Вани, который хотел, чтобы наследие вернулось на родину. И Ив поставил еще одно условие — исполнить завещание писателя, в котором тот просил похоронить его в Донском монастыре.

Shmelev_kultura_33_13_0313культура: Серьезное условие.
Чавчавадзе: Особенно если учесть, что завещание Ивистион Андреевич куда-то задевал. И тут, видимо, дух Ивана Сергеевича спустился. У Ива в доме, как это принято во Франции, огромные открытые стеллажи, там книги, газеты, какие-то папки. И вдруг мне как будто подсказывают: оно здесь. Спрашиваю — можно поищу? Протягиваю руку, вытаскиваю тоненькую папку. Вот оно! Помню наизусть: «Мое духовное завещание. Прошу, когда это станет возможным, перенести прах мой и моей жены в Россию и похоронить на кладбище Донского монастыря, рядом с могилой моего отца. Срыли его могилу нечестивые». Шмелев, представляете, знал, что некрополь Донского монастыря разгромлен. Позже мы поехали на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где похоронен Шмелев. Там всем распоряжалась дама, с которой было непросто найти общий язык. Потом были бесконечные походы к юристам, составление дарственной, цинковый гроб, спецрейс.

культура: В итоге все сложилось…
Чавчавадзе: Да. Состоялся торжественный вечер в особняке торгпредства в Париже. Собралась почти вся русская эмиграция. Тем не менее многие, прежде всего из эмигрантов третьей волны, были против, уверяя, что Шмелев не мог составить такого завещания. Но мы специально разместили текст из завещания на пригласительном билете на церемонию перезахоронения в Донском монастыре. Там уже все было подготовлено по благословению патриарха Алексия II. Состоялась необыкновенно светлая панихида по Ивану Сергеевичу и Ольге Александровне. Потом было открытие бюста писателю в Малых Толмачах и международная конференция в Российском фонде культуры на Гоголевском бульваре. Ивистион Андреевич тоже в Москву приехал. Когда все закончилось и все разошлись, поехали с ним на могилку, где он посидел, погрустил… И только тогда сказал уже окончательно — приезжайте, забирайте архив.

культура: Не жалел потом об этом решении?
Чавчавадзе: Нисколько! Мы с ним до сих пор состоим в переписке. Недавно послала ему фотографию: на могиле Шмелева в Донском даже зимой цветы.

Неопубликованные письма Шмелева к Деникиным

24 марта 1929 года

Дорогая Ксения Васильевна, дорогой Антон Иванович!

Первое — уверен, что Мариша здорова, и Вы все здоровы. И — будьте здоровы.

Второе. Ваше дорогое для писателя письмо, Ксения Васильевна, мне пришлось читать в постели в болезни… (это было в четверг). А в пятницу я уже был почти здоров. Возможно, что письмо Ваше сильно помогло аспирину и уротропину <…>, внезапно присланному мне из Швейцарии милой переводчицей, — помогло, как кнут, — и я почувствовал себя рабом ленивым, которому Хозяин многое-многое поручил, а он все еще ходит «около»… Ваше дорогое письмо вошло прелестным цветком в тот неожиданный букет, — букет невесомый, но душистый, которым Shmelev_kultura_33_13_0276мне иногда выражают чувства мои друзья — читатели. На сей раз это все было тем удивительней, что я не ждал, что я написал «В.П.» мимоходом, в полуболезни, как бы что-то вспомнил. Теперь я должен кипеть и гореть в работе душевной и за «постом» потянется (должен подтянуться) ряд работок, — м.б. до 15. «Пост» захватит из них до 4-5. Будет — Ефимоны, Постный (грибной) рынок, Крестопоклонная, Говенье, Благовещенье…

Спасибо Вам.

Третье. Все эти недели неврозы нас давили. Я перемогался… О.А. болеет горлом и заболела гриппом — бронхитом. Ставим катаплазмы. Вот почему я не смог даже завезти Вам газет. Их набралось с пуд…

Ваш душевно преданный

Ив. Шмелев

Ивин шлет жаркий поцелуй Марише

29 марта 1931 года

Глубокоуважаемый и дорогой Антон Иванович, Ольга Александровна и я крепко благодарим Вас за авторский дар, за Вашу книгу о Старой Армии. Прочитали с великим интересом. Особенное богатство книги — бытовые сцены, уводящие к родному укладу. Много и поучительного — об ошибках и неправдах прежнего. А где их не было ?! Читал — и думалось: ушло, история. О многом и не пожалеешь, что — ушло. И удивительно беспристрастно написано. От души желаю Вам — продолжать и завершить эту творческую работу. А я помаленьку пописываю — тоже будто историческое — мои очерки — «праздники», — пока все еще — «Богомолье». На Пасху будет напечатан пятый очерк, надо еще четыре. А за «Богомольем», если даст Господь, надо еще очерков 7-8. И тогда завершатся две книги «Лета Господня». Первая — готова, ждет издания. Но скоро должно выйти «Родное», куда войдут и «Верба» (1926 г.), и «Росстани» (1913 г.) — совсем будто несовременная книга, как и все, что теперь пишу. Так душа хочет — тихого. Да плохо, что опять меня взяла моя болезнь — желудочно-кишечная, нарушил диету, боли, приходится лежать больше. И слабость.

«История любовная» взята американо-английским и германским издательствами. Этим и пробавляюсь.

Вот и все новости — устал, болезни желудка — работа горевая: сядешь писать, а надо ложиться, боли.

Сердечный привет нашей дорогой Ксении Васильевне и Вам. Маришечку целуем. Должок ей за дядей Ваней. Соберусь — уплачу, — и забываю, и в Париже почти не бываю. А выбрать книги сам хочу. А недавно сильно повредил руку и очень ослаб.

Будьте здоровы. Ваш душевно Ив. Шмелев

16 ноября 1932 года

Дорогая Ксения Васильевна!

Ох, простите — так долго не отзывался на Ваше сердечное письмо. Как всегда, с устройством на зимние квартиры, измучились мы с О.А-ной, а у меня, как нарочно, накапливаются всякие делишки, переписка, и я все складываю в кучку — разбираться уж на досуге. Да и побаливал. Да еще как раз вышла немецкая книжка. Стал получать литераторские письма, — совсем закрутило меня. Свалил все — до оседлости. Теперь вот и разбираюсь, и Вам первой пишу. Простите за машинку, отвык от пера, и перья не пишут, сломалось стило. Жизнь невеселая. Одиноки: Ивик в Париже, в лиц. Бюффона. Заглядывает на недельке. Печки, таскание угля — хорошо еще, что уголь есть. Затянулась работа над романом, приступил к последней переписке. Да еще вопрос где печатать! Наши «интеллигенты», пожалуй, покрутят носом от этого «рассказа няньки». А ведь надо, чтобы массовый человек высказался обо всем. «Народный человек». Так что этот роман — как бы своего рода, «человек из ресторана» от малых сих народ. Ну, и судит от своей «правды». Пусть нутряной, подоплечной. И судит… Господь! Ну, и заграничным достается. Конец. Больше я не коснусь «родного», довольно. Буду силы иметь, напишу «Иностранца». Скоро выйдет «Лето Господне» — Праздники. Буду счастлив поднести Вам, дорогому Антону Ивановичу, Маришечке и наше родное.

14 сентября 1933 года, Ланды

Shmelev_kultura_33_13_0295Дорогие, милые, Ксения Васильевна, Антон Иванович!

Сентябрь уж на дворе… а я все только собираюсь что-то писать, — небывалая душевная усталость, и будто ничего не надо. Правда, жизнь-то уж очень не располагающая к писанию… Такое со мной бывает, когда с отвращением даже глядишь на стол. А надо бы, и очень бы надо писать, писать, писать… да вот, внешние причины никогда не были для меня «кнутом». Да и то сказать следует, по Козьме Пруткову: «надо же и фонтану отдохнуть!»

Давно-давно получили Ваше письмо, — от 14 августа! — да тут многое отводило. Прибыл Ивик, 23 августа, с… 5 переэкзаменовками! Отец забавлялся с ним больше гимнастикой в Роаяне, а мать не удосужилась даже книжки выслать, улетела куда-то «отдыхать» — от пустяков! — и пришлось недели две добиваться от сей «артистки» книжек для Ивика, — насилу вырвали. И вот, осталось две недели до экзаменов, а парня не усадишь… пришлось нанимать учителей, а у самих все в образе… и без-толку все это. Никаких знаний! Даже трогательно, до чего…

Неопубликованные письма к Тэффи

4 мая 1945 года

Великий — Пяток

Христос Воскресе, дорогая, душевная Надежда Александровна — братски по-православному ликуюсь с Вами, — да будет Светлым Христов День в сердце Вашем. Благодарю за ласковость, за чувства добрые Ваши ко мне. И как же повторяю себе — не раз тоже мучившее меня, Ваше слово — чувство: «Как мало осталось нас»… — и как же мы должны быть близкими друг другу: слишком важное обще нам! А вот умрем на склоне, и как мы, — пусть наружно — были отдалены… цель — не пойму. Для меня — думаю — боязно — ложным стыдом — навязывать себя и свое, искать близкого. Свое, носимое в душе, будто замалчиваю. По Его не сетую: свое еще лучше отказываю себе в живом общении. Я любил и люблю верных высокому делу нашему. Их немного, отмеченных Божьим даром. Вы всегда шли своим путем, и всегда о Вас говорили, особливо, принимающие Ваше, и Его Свет — наше, родное, от сущности нашей русской правды — совести, горького наших желаний человека. То же бы и о других сказал: так близки, так и стоял поодаль. Но Его подсказ: у каждого — свой нрав, своя стыдливость ли, — у меня и гордыня.

Поберегите себя, милый друг, — позвольте так сказать, — не мечите бисера Вашего: попрут, растопчат… только себя истратите. Доверьтесь дню сему — слава Его! Мели, Емеля… задешево хвалят лавры благородства твоего! чистоты незапятнанной твоей!

Да хранит Господь Вас, спасибо Вам самое задушевное: я согрет.

Ваш Ив. Шмелев

28 <…> 1945 года

Дорогой, светлый друг мой, милая душа, Надежда Александровна, осветили Вы меня, голубушка, и обогрели, — вот Вам, с открытым сердцем говорю, — и как же дорожу этим! Почему же, почему мы так поздно почувствовали общее, душевное в нас, сердце и свет? — а как это важно было всегда, — важно и для жизни, и для укрепления в работе нашей. Вот так же поздно подошел ко мне покойный К.Д. Бальмонт, а я — к нему. И сколько же открылось взаимного, чуткого понимания и — ласковости, и — «прощения»!

Милая душа, да, я знаю, что у меня много друзей — читателей, и здесь и там, — видел это в блужданьях (трудных), когда — читал публично, выступал раз 20-30! — и даже говорил по micro (микрофону) в Ужгороде, на Пушкинских торжествах Памяти.

Познал и перед огромной массой — в Праге — на Дне Культуры говорил о Пушкине (100 лет кончины).

И там, да, знают, и — принимают. Бог помог.

И каждый день получаю свидетельства. И светло, тихо радует: судил Господь хоть чем-то послужить. И — никак не горжусь, а светло счастлив. И это укрепляет, и мягчит скорбь мою и мое одиночество.

Вчера был у меня — вот родине счастье! — оттуда, 33 лет, высшее образование, филолог, прошедший с первого дня войну. Сколько он мне принес ободрения, всяческого. Я сразу узнал в нем — близкого (сибиряк, 20 последних лет — москвич), большой культуры и большого чувства. Это — и я буду их разрабатывать… он еще и еще навестит меня. Верующий! Знающий чудесно литературу, — и классическую, и нашу, и — всю. И — иностранную. И — душу народа. Прямо — чудо!..

Целую руку Вам и благодарю за доверие ко мне, за движение души Вашей.

Ваш Ив. Шмелев

Источник: газета «Культура»

Кремлевское дело
400 лет назад, 21 (11) июня 1613 года, в Успенском соборе московского Кремля проходило венчание на царство 16-летнего Михаила Романова. То, что этому предшествовали смута и польская интервенция, — мы знаем из учебников. Человеческие же страсти, надежды, интриги и драмы оживут в кино. Четырехсерийный документальный фильм-реконструкция «Романовы. Царское дело», запущенный в производство Российским фондом культуры при поддержке Фонда святителя Василия Великого, выходит на экраны этой осенью. Специальный корреспондент «Культуры» побывала на съемках.

62051075

Ранний час. В Кремль движется плотный поток людей. Нет, это не
экскурсанты, это те, кто ходит сюда на работу — чиновники, музейщики, уборщики, сотрудники охраны. Царь-пушка вне привычного кольца шумных туристов кажется миражом. Царь-колокол — красочной открыткой. У дверей парадной резиденции резвится девичья стайка. Девушки будут изображать своих сверстниц четырехвековой давности — претенденток на руку и сердце царя Михаила Романова.

Смотр красавиц, представительниц лучших родов, съехавшихся со всей России, был устроен в 1626 году. Вот так же, как сейчас, пряча смущение за пересмешками, у дверей стояли совсем еще зеленые девчонки. Михаил Федорович, а в ту пору ему «стукнуло» тридцать, должен был выбрать спутницу жизни. «Коварное правление Бориса, смуты и полное расстройство всех государственных связей», как писал историк Костомаров, еще не отжили в памяти. Страна ждала наследника престола. Женитьба — дело государственное.

— Средний возраст невесты тогда составлял тринадцать-четырнадцать лет, поэтому мы набрали не профессиональных актрис и даже не студенток, а школьниц, — предвосхищает мой вопрос автор и продюсер фильма Елена Чавчавадзе. — У царственного жениха к тому времени уже был довольно печальный опыт. Его первая жена Мария Долгорукая умерла через полгода после свадьбы, не оставив потомства. Кончина молодой царицы в летописи была названа карой Божьей за безвинные страдания первой царской невесты Марии Хлоповой. Ее молодой государь, кажется, по-настоящему любил…
Опальная невеста

298

Смотрины в 1626-м проводились не впервые. Когда Михаилу Федоровичу исполнилось двадцать, матушка инокиня Марфа (Ксения Ивановна Романова, урожденная Шестова) уже делала попытку его женить. Привезли, как положено, боярских и дворянских девиц. Сначала мамки и лекари осмотрели. Затем царю показали. Государыня-старица давно уже определилась — выбрала девушку из знатной московской семьи, близкую к Салтыковым, своим родственникам. Но царь Михаил предпочел другую — дочь совсем незнатного коломенского дворянина Марию Хлопову. Как ни пыталась Марфа отговорить сына, девица Хлопова, нареченная новым именем Анастасия (в память первой жены Ивана Грозного), была доставлена ко двору.
В те времена призванных в царский дворец встречали стражники с секирами… С тех пор почти ничего не изменилось: съемочную группу на входе в Большой Кремлевский дворец встречают вышколенные офицеры президентской охраны.
— Вот где женихи-то, орлы! — шутит кто-то из киношников.
Школьницы-актрисы смущаются, хихикают и норовят поскорее миновать пост. Привычные к подобным комплиментам двухметровые красавцы сдержанно улыбаются.
— Как звать-то? — не отстает киношный остряк.
— Анатолий, — дисциплинированно отвечает военный.
— Выбирай невесту, Анатолий! Наши девчонки — красавицы и из хороших семей. Есть даже дочка миллионера.
Оставив охрану переваривать эту (кстати, абсолютно правдивую) информацию, мы поднимаемся в Золотую царицыну палату, одно из самых старых, доподлинных мест в Кремле. Прохлада, полумрак, монохромная роспись на зелено-охристом фоне, магия древних ликов. Девчонки натягивают прямо поверх джинсов распашные сарафаны с галунами. Михаил Федорович, 15-летний Ваня Клементьев, деловито клеит себе бороду. Чувствуется выучка. Не зря вырос за кулисами (родители — актеры МХАТа имени Горького), да и в этом фильме у него уже не первый эпизод — играл в сцене избрания на царство, снимавшейся в Свято-Троицком Ипатьевском монастыре в Костроме.
В гримерке царит чехарда.
— Чей кокошник? — перекрикивая девчачий гомон, спрашивает Елена Чавчавадзе. Она и режиссер фильма Галина Огурная принимают самое горячее участие в убранстве невест. — Глаша, твой? Давай Ксюше его отдадим — к ее платью чудесно ложится. Наташа, где твоя коса? Забыла? Ну, ничего, может, эта подойдет? Ну что это за ботинки — никуда не годятся! Тогда таких не носили. У кого есть сапожки 38 размера?

086

Пока суть да дело, у окошка появляется Мария Хлопова, ее играет Ольга Глазунова, внучка знаменитого художника. Миловидное лицо, прозрачные голубые глаза. По сценарию, она пока еще не подозревает о скорой опале и уплетает сладкие пряники — редкий по тем временам деликатес, сослуживший ей дурную службу. Приготовления к свадьбе шли вовсю, а невеста захворала желудком. «Это на нее от нервов жор напал», — поясняет мне подоплеку исторического события кто-то из девчонок.
Это сейчас им хиханьки, а тогда все было куда серьезнее: созвали Земской собор, вопрос-то государственный. Салтыковы в угоду матушке-старице убедили бояр, что «царская невеста к государевой радости не прочна». И несмотря на то, что Мария выздоровела, сослали ее в Тобольск, а затем в Нижний Новгород. Добрейший Михаил Федорович, говорят, еще несколько лет справлялся о ее самочувствии, но матушка была непреклонна.

— Хотите сухариков? — предлагает помощница режиссера Елена. Я не отказываюсь — сухарики постные, да и замуж мне вроде не выходить. За нехитрой трапезой не замечаю, как пролетело десятилетие. Повзрослевший с помощью театрального грима Михаил Федорович машет мне рукой — идем, уже снимают.

Плуг в приданое
Грановитая палата. Девятиметровые потолки, массивные бронзовые люстры, изготовленные в XIX веке по образцу новгородских паникадил, росписи о сотворении мира, Иосифе Прекрасном, князе Владимире. Невесты — прямо жар-птицы, сверкают шитыми золотом парчовыми нарядами. Стоят себе, потупив взоры. Перед ними Михаил-Иван в полном царском облачении разгуливает вдоль строя. Точнее, не разгуливает, а скользит, будто на лыжах. Изображает какой-то диковинный танцевальный шаг.
— По сценарию так положено? — интересуюсь у кого-то из съемочной группы.
— Нет, это он так, девчонок веселит…
Оператор с включенной камерой движется по рельсам. Дубль один. Дубль два. Дубль двадцать два. Без смеха отдать платок, который на съемочной площадке называют не иначе как «ширинка» (что поделать, таково его историческое название), «царю» явно не просто. Еще сложнее красавице Наташе Малофеевой, приняв царский дар, неспешно поклониться в пояс. А диалог «Как тебя зовут, девица?» — «Евдокией» совсем не выходит. На этом месте все дружно прыскают, разрушая историческую идентичность.
Тем временем в зале появляются новые лица. Вот царь Федор Алексеевич Романов и его жена Агафья Грушецкая в польском платье и непокрытой на западный манер головой. Супруга Алексея Михайловича, Мария Милославская. А вот и патриарх Филарет в рясе и с посохом.
— Хорошо, что борода своя. Не надо клеить, — замечает Елена Чавчавадзе.
— Все свое, матушка, — с полоборота входит в роль Виталий Крючин, президент Федерации практической стрельбы России. — Все свое. И борода, и ум.
— Он возвращался из плена, — поясняет для меня продюсер, — тогда еще не патриарх, а инок Филарет. Был митрополитом Ростовским и провел почти десять лет в плену у поляков. В 1619 году по условиям перемирия смог вернуться в Россию. Мы будем снимать его в следующей сцене — встречи с сыном в деревне Аксиньино. В деревню не поедем, снимем, наверное, в Теремном дворце.
— Так он деморализованный, уставший? — уточняет актер-реконструктор характер своего персонажа.
— Конечно, его же в заложниках держали.
— Ну, точно, как я после обеда, — рассуждает он. — Объелся, спать охота, а тут еще целый рабочий день впереди!
Шутить на съемках — закон жанра и высший профессиональный пилотаж, ведь с каждым часом веселость дается все труднее. Съемочный день — не те восемь часов в офисе, где ты в любой момент можешь налить чаю, отвлечься на треп с коллегами, залезть в интернет. Это необходимость подолгу стоять в одной и той же позе, десятки раз произносить одни и те же слова, часы ожидания в неудобном, тяжелом и жарком костюме, невозможность прогуляться, не говоря уж о том, чтобы вовремя поесть.
В дверях появляется Алексей Михайлович — Тишайший. Тут его будущий отец Михаил Федорович, ко всеобщей радости, выбирает наконец-то девицу Евдокию Стрешневу. Стоп! Снято. К слову, дочь мелкопоместного мещовского дворянина Лукьяна Стрешнева в число «рекомендованных» партий не входила. Она приехала в качестве наперсницы с дочерью сокольничего Григория Волконского, в чьем доме жила бедной родственницей. Девушка понравилась царю красотой, обходительностью и кротким нравом. Марфа и Филарет были разочарованы этим выбором, но на этот раз Михаил проявил твердость: он ссылался не столько на чувства, сколько на христианский долг помочь благородной не по крови, а по существу девице покинуть дом притеснявших ее «благодетелей». Легенда об отце Евдокии, ставшем после ее вхождения в царскую семью богатым землевладельцем, гласит, что в одной из комнат за потайной дверкой он хранил свою прежнюю одежду и плуг, с которым он когда-то работал в поле.
Каждый день, заглядывая в свой тайник, он говорил себе: «Лукьян! Помни, что ты был и что ты ныне. Помни, что все сие получил ты от Бога. Не забывай Его милосердия. Делись всем, что имеешь, с бедными: они твои братья».
Другие Романовы
Съемочный день подходит к концу. Алексей Михайлович, а его играет сын Ильи Глазунова — тоже художник, Иван Глазунов, вместе с Марией Милославской медленно движутся по Грановитой палате. «Просто вылитый!» — радуется режиссер Галина Огурная, сверяя застывшего для крупного плана Ивана с репродукцией известной парсуны. Не знаю, льстит ли ему это сравнение: царь, на мой взгляд, постарше и поплотнее.
— Как Вам роль? — спрашиваю. — Почему решили принять участие в проекте?
— На самом деле, мне никогда не хотелось оказаться на троне, привычнее — на реставраторских лесах…
— А сама идея снять новый документальный фильм о Романовых, ведь о них и так немало сказано?
— Думаю, напомнить никогда нелишне. Сейчас много домыслов, кривотолков. Этот якобы был слабохарактерен и безволен, тот — деспотичен и неумен. Но, как мне кажется, все они были — люди долга, глубоко верующие и осознающие свою судьбу как некую миссию служения стране, государству. И тем интереснее ранний период династии — при первых Романовых закладывалось все то, что определило расцвет России в XVIII-XIX столетиях.
Вечер. Мы покидаем Кремль. Опустевший, он кажется мистическим, помнящим в подробностях радости, драмы, молитвы и чаяния вверенных ему судеб. А съемки продолжаются. Далее по плану — эпизоды с Натальей Кирилловной Нарышкиной и маленьким Петром Алексеевичем. Снова наденут костюмы, сделают множество дублей, камера поедет по рельсам, а царственные мать и сын под давлением Милославских покинут дворец. На этом, собственно, и закончится московский период Романовых. Петр Великий, как известно, Первопрестольной не любил, предпочитая ей роскошь и ветра Северной Пальмиры.
Дарья ЕФРЕМОВА
Газета «Культура»
21.06.2013
Ильин день
08.04.2013
Татьяна УЛАНОВА
Ильин день130 лет назад, 9 апреля 1883 года, в Москве родился Иван Ильин. На его долю выпало немало испытаний. В 1922 году вместе с другими учеными, философами, медиками и писателями вынужденно покинул Россию. Много болел. Дважды все начинал с нуля: 16 лет прожил в Германии, столько же — в Швейцарии. Здесь же, в Богом забытом Цолликоне под Цюрихом, великий русский мыслитель нашел свой последний приют. И в самых радужных мечтах он не чаял вернуться в Россию. Даже после смерти.
Должно было пройти больше полувека, чтобы это случилось. Нужно было, чтобы поменялись правители, эпоха, страна, сознание людей наконец… Но даже в начале ХХI века идею о перенесении праха Ивана Александровича из Швейцарии в Россию считали утопией. И лишь немногие думали иначе. Среди них — Елена ЧАВЧАВАДЗЕ, вице-президент Российского фонда культуры, автор и продюсер документальных фильмов о судьбах русских в России и за ее пределами.
О трудной дороге домой Ивана Ильина Елена Николаевна рассказала в эксклюзивном интервью «Культуре».
Чавчавадзе: Все началось с Ивана Шмелева (стараниями Российского фонда культуры прах писателя был перенесен из Парижа в Москву в 2000 году. — «Культура»), в архиве которого я обнаружила многочисленные фотографии и копии писем Ивана Ильина. После смерти Шмелева мудрый Ильин попросил душеприказчицу писателя Юлию Кутырину передать ему послания. И, предварительно сделав копии, она просьбу выполнила. В свою очередь, Марина Антоновна Деникина предоставила мне права на часть отцовского архива, которая хранилась в Колумбийском университете (ее мать, вдова генерала, решилась на этот отчаянный шаг, чтобы выжить). Копии мы купили, но вернуть архив на родину не удалось. А в нем — тоже переписка со Шмелевым. Так прояснилась уникальная история: два друга-писателя, Иван Ильин и Антон Деникин, люто враждовали — идейно, конечно, — между собой.
культура: Была причина?
Чавчавадзе: Поход на Москву, который не состоялся, как сказала Марина Антоновна, «из-за того, что я рождалась». В Екатеринодаре… Словом, меня жутко интересовала дружба Шмелева с двумя антагонистами. Периодически я слышала от разных людей: вот сейчас мы будем заниматься возвращением Ильина. Но на все Божья воля. Проходило время, а Ильин оставался в Швейцарии — все попытки терпели неудачу.
культура: Вы поняли, почему?
28imЧавчавадзе: Мне кажется, люди преследовали свои интересы, не понимая, что речь идет о сложном политическом вопросе и без решения президента Путина ничего не случится. Тогда я уже вовсю снимала в Париже Марину Антоновну и однажды поинтересовалась, не считает ли она нужным перенести прах Деникина в Россию. Дочь генерала задумалась, потом ответила: «Папа очень хотел бы…» Письменного завещания ни Деникин, ни Ильин не оставили. Но их жизнь, отношение к России, а у Деникина — еще и к армии, все это свидетельствовало о том, что они были бы счастливы вновь обрести родину. К слову, и тот, и другой оставили блестящие литературные памятники. И если Иван Александрович продемонстрировал нам образцы высокой философии, в том числе философской любви к России, то рассказы Антона Ивановича «Путь русского офицера» читать без слез просто нельзя. Главное, я поняла: никакого антагонизма сейчас по большому счету нет. И постепенно выстроила сложную схему, по которой требовалось одновременно перенести прах и Деникина, и Ильина. А соединить их должен был Шмелев. Хотя часть истеблишмента предлагала ограничиться Ильиным.
культура: Даже в наше время фамилия Деникина вызывала в среде политической элиты неоднозначную реакцию?
Чавчавадзе: Многие упирали на то, что он потерпел сокрушительное поражение. Я отвечала: проиграли все. Красные — тоже. В гражданской войне победителей не бывает. Кроме того, продюсерское чутье подсказывало мне, что должно произойти не просто перенесение праха выдающегося деятеля, но знаковое событие. Так и вышло. Посмотрите, как поменялось сознание людей после акции. С одной стороны — русский мыслитель, певец Белого движения. С другой — человек, страстно любивший армию. Забегая вперед, скажу, что эту концепцию мы отразили и в пригласительном билете на панихиду: два человека смотрят в разные стороны, а между ними — некрополь Донского монастыря, где уже покоится Шмелев…
культура: Как удалось убедить в неоспоримости Вашей концепции президента?
Чавчавадзе: Сначала было обращение к полпреду президента в Федеральном округе Георгию Полтавченко — мой муж Зураб Чавчавадзе работал его внештатным советником, и мы подали докладную записку. Георгий Сергеевич заинтересовался концепцией, пригласил для разговора, и я подробно описала будущую церемонию. А вскоре последовала резолюция Путина, написавшего, что это «очень важно». Мы развили бурную деятельность. Переписывались и перезванивались с Мариной Деникиной, обратились к наследнице душеприказчика Ильина — Тамаре Полторацкой. Была создана межведомственная комиссия. Но нашлось немало людей, которые выступили против акции. Какие-то странные чиновники в министерстве культуры говорили: «Когда Вы будете на нашем месте…» Я отвечала: «Да слава Богу, что никогда не буду…» И все замирали от моей наглости. Длилась эта история долго. И препоны были чудовищные.
культура: Хотя главный человек страны написал, что это «очень важно»?!
Чавчавадзе: Да! Это было время, когда поручения президента исполнялись только на 30 процентов. И на официальном уровне мне говорили: «Вы что, думаете: виза — это все?!» Так работала вертикаль власти. Зато Владыка Арсений (тогда — правая рука патриарха) за несколько месяцев назначил точную дату церемонии: 3 октября 2005 года. В 1993 году в этот день едва не началась вторая гражданская война — был расстрелян парламент. И, поскольку каждый год событие вспоминали, церемонией перезахоронения останков Деникина и Ильина Церковь надеялась внимание людей переключить. Георгий Полтавченко предложил назвать это акцией примирения и согласия. Случилась она до воссоединения двух Церквей, но стала серьезным шагом на пути к нему. К слову, сначала Полтавченко, а потом и Путину, приезжавшим в Париж, дочь генерала сказала, что сама просить не станет. Промыслительно, что руководство России обратилось к Марине Антоновне Деникиной и Тамаре Михайловне Полторацкой с просьбой о перезахоронении праха Антона Ивановича и Ивана Александровича. И они согласились. За нотариально заверенным разрешением к Полторацкой были делегированы Юрий и Ольга Лисицы.
культура: Ильин был погребен в Швейцарии, Деникин — в США. Это обстоятельство сильно осложняло дело?
Чавчавадзе: Безусловно. Тем более что мы решили переносить останки и их жен тоже, а супруга генерала была похоронена в Париже. Отчасти поэтому получился такой авиамаршрут: США – Франция – Россия (останки философа и его супруги доставили в Париж на катафалке). У Ильиных в Швейцарии никого не осталось. И пока Москва с ее комиссиями в буквальном смысле саботировала, посольство России в Берне горячо поддержало нас и сделало все возможное, чтобы акция состоялась.
культура: Говорят, что заканчивался срок аренды участка на кладбище, где были преданы земле Ильины, и нужно было торопиться — могилу могли закатать под следующее захоронение…
32Чавчавадзе: Нет, перед смертью Николай Петрович Полторацкий успел оплатить еще несколько лет аренды, так что спешки не было. А вот если бы жители кантона, где расположено кладбище, отчего-то проголосовали против перенесения праха Ильина, могила его так и осталась бы на чужбине. Но швейцарцам было все равно… Когда в 2002 году мы снимали для фильма «Русские без России» могилу Деникина на кладбище где-то между Нью-Джерси и Нью-Йорком, меня потрясло, что оно невероятно ухоженное. Но абсолютно пустое. Ни цветов, ни людей. Ничего. Такая же картина была в Цолликоне, у Ильиных. Даже памятник стоял странный — лаконичная плита с эпитафией на немецком, написанной самим мыслителем.
Все пережито,
Так много страданий.
Пред взором любви
Встают прегрешенья.
Постигнуто мало.
Тебе благодарность,
вечное благо.
Ну, хоть такой… Спасибо Шарлотте Барейсс, ангелу-хранителю Ильиных, удивительной женщине, которая содержала философа и его супругу в Швейцарии, издавала за свой счет книги.
культура: «Есть что-то неприемлемое в том, что русский философ и русский патриот лежит на кладбище какого-то Цолликона», — признавалась вдова Ильина после его смерти…
Чавчавадзе: Не могла она такое сказать! Это совершенно не похоже на нее. Наталья Николаевна была тихой, смиренной женщиной. Убежденная помощница мужа, она никогда не выпячивала себя и была буквально его тенью. В это время на родине господствовала глухая, непробиваемая советская власть. Ильины были счастливы тем, что имели.
культура: Правда ли, что Полторацкая поставила условие обязательного участия Московского патриархата в перезахоронении праха Ильина?
13Чавчавадзе: Ну, без Церкви мы вообще ничего не делаем. Для участия в акции была привлечена не только РПЦ, но и РПЦЗ. И ничем иным, как Божьей волей, объяснить произошедшее я не могу. Время церемонии неумолимо приближалось, но еще летом я не была уверена, что она состоится. Все было продумано до мелочей. Не хватало самой «малости» — денег. Американцы и швейцарцы присылали колоссальные счета — за эксгумацию, за гроб, за свинцовый гроб… Я ставила подписи. Не имея за душой ни гроша. Не зная, будут ли средства. Просто на свой страх и риск. При этом везде писала записочки об упокоении Ивана и Антона. Заказывала панихиды. Участвовала в Иринарховском крестном ходе… Уверена, все это в результате и сработало — благодаря Георгию Полтавченко к акции присоединились два православных мецената, Сергей Рудов и Илья Юров. И только когда все случилось, поступили деньги из Минкульта, которые пошли в том числе на обустройство территории Донской обители. Тогда же здесь решили возвести часовню в память об акции примирения… К слову, в Цолликоне православного храма нет. И я долго думала: куда же ходил Ильин? Потом кто-то из эмигрантов рассказал: как это часто бывало в изгнании, домовые церкви устраивали в квартирах и гаражах.
культура: Где же проходила заупокойная служба по Ильиным в 2005-м?
Чавчавадзе: Литию отслужили в православной церкви Цюриха. Потом прошла панихида в Женеве, в Крестовоздвиженском храме. Здесь присутствовал глава РПЦЗ митрополит Лавр. А встретились Ильин и Деникин уже в Париже, в соборе Александра Невского. Договориться об этом с архиепископом Гавриилом было непросто. Слава Богу, все получилось. Даже с хором Сретенского монастыря.
культура: Говорят, монахи пели и в самолете?
Чавчавадзе: Да, князь Трубецкой предложил исполнить «Вечная память». И хор грянул… Чего нам стоило вывезти его — отдельная история! Когда на совещании в Минкульте мы сказали, что в акции будет принимать участие хор Сретенского монастыря, глава международного департамента в огромном цветном галстуке возмутился: «Вы бы с собой еще оркестр взяли!» Отец Николай Балашов парировал: «А вы что, не знаете, что на православных панихидах поет хор, а не играет оркестр?..» После этой акции парижские эмигранты наконец узнали, кто такой Ильин.
культура: Глава Российского Фонда культуры Никита Сергеевич Михалков — большой поклонник Ильина…
13 u1zЧавчавадзе: Да, он был первым серьезным пропагандистом философа в постсоветской России. Первым издал брошюру «Что сулит миру расчленение России». И в то время, когда имя Ильина еще никому ничего не говорило, постоянно ссылался на его труды, цитировал, двигал идеи Ивана Александровича, понимая огромное значение наследия мыслителя для современной России. Потом снял фильм о политических взглядах Ильина. Заслуга Никиты Михалкова в деле возвращения философа на родину огромна. Это даже не обсуждается. Именно он возглавлял акции по возвращению в Россию сначала Шмелева, а затем — Деникина и Ильина.
культура: Перезахоронение останков Ильина было лишь частью масштабной акции по возвращению выдающегося мыслителя. За границей оставался его архив…
Чавчавадзе: «Если мои книги нужны России, то Господь сбережет их от гибели, а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России», — писал Иван Александрович. Немецкая кровь давала о себе знать — Ильин создал архив, причем вполне квалифицированно. Чудо, что он уцелел. Многое пропало. Во-первых, философ несколько раз переезжал. Во-вторых, жил и работал в Берлине в период правления Гитлера. Перестраховавшись, первый душеприказчик философа Роман Зиле часть документов уничтожил — в то время ему казалось, что они могут бросить тень на мыслителя. После кончины жены Ильина архив пылился на чердаке частного госпиталя, где умерли супруги и где работала великая русская женщина Елена Федоровна фон Баумгартен, сохранившая наследие мыслителя. Ее саму швейцарцы выперли из госпиталя, не заплатив даже пенсию. В 1963 году Роман Зиле переправил архив в Америку. А три года спустя профессор Николай Полторацкий разместил наследие Ильина в университете Мичигана. Случайность ли, что в 1947 году волею судьбы оказавшийся в США его антагонист Деникин умер в мичиганском госпитале?..
культура: Американцы ведь покушались на архив?
Gerb_IlyinaЧавчавадзе: Конечно. К счастью, в университете вменяемые люди — они вернули архив. России это не стоило ничего. А транспортные расходы взял на себя фонд Виктора Вексельберга «Связь времен», которому приписывали и выкуп архива. Но это не так.
культура: У Ильиных не было детей. Кто все эти люди, долгие годы сохранявшие память о нем, его наследие?
Чавчавадзе: Ученики. Сначала подвиг совершил Полторацкий, сделав для философа все возможное. А в последние годы большую роль сыграли потомки большого друга Ильина — Алексей Климов и его сестра Ирина Бен-Чавчавадзе. В 1990 году 69-летнего Полторацкого пригласили в Ленинград прочитать лекцию. Это была его первая поездка на родину. Покинув университет, он направился к Исаакиевскому собору, поднялся наверх. А вечером скончался. Увидеть Россию и умереть…
культура: Вашими стараниями писатель, генерал и философ воссоединились. И в фильме «Шмелев. Деникин. Ильин. Долгий путь домой». И в некрополе Донского монастыря. Счастье, что дочь Деникина дождалась…
Чавчавадзе: Последнее время она жила только этим. Хотя каждый раз говорила мне по телефону: «Лена, я не доживу». А я каждый раз просила: «Марина Антоновна, держитесь!» 3 октября 2005 года прах Деникинаперезахоронили, а 16 ноября его дочери не стало. Когда мы начинали ее снимать, она еще была эффектной женщиной, подкрашивалась. А потом сказала: «Все, решила не краситься». И стала ходить в платочке. Совсем как русская старушка. И хотя 9 апреля мы будем поминать Ивана Александровича Ильина, и я закажу панихиду, отделить Ильина от Деникина, а Деникина от Ильина уже невозможно. При жизни они спорили. После смерти их пути сошлись. Теперь — навсегда. К слову, спустя несколько лет временные деревянные кресты на могилах Ильиных и Деникиных стараниями архимандрита Тихона (Шевкунова) и при личной финансовой поддержке Владимира Путина были заменены на красивые гранитные надгробья.
«Где-то свидимся… А что если в Москве?.. Что Господь даст…», — писал Иван Сергеевич Ивану Александровичу. Они свиделись. В Москве. Втроем. В день рождения великого русского писателя Шмелева…

Источник: газета Культура

Руководитель проекта Елена Чавчавадзе Вводное слово о проекте
Закрыть Вводное слово о проекте
В сериале «Русские без России» зрителю предлагается уникальная возможность узнать другую Россию, построить исторический мост над пропастью Гражданской войны, разделившей народ на красных и белых.

Авторы документального сериала проследили судьбы эмигрантов «первой волны» , преимущественно военной эмиграции. Они попытались понять, каковы были мотивы поступков этих людей, как сложилась их жизнь за пределами России, что дали они российской и мировой культуре. Это взгляд на трагедию целого народа через призму личной трагедии отдельных людей.

Главная ценность документального сериала, которая делает его сенсационным, - это монологи. Говорят русские изгнанники, прожившие большую часть жизни во Франции, США, Сербии, Чехии, Тунисе, последние живые свидетели и участники Белого движения, потомки его лидеров.

Съемочная группа объехала центры первой волны русской эмиграции в Европе, Соединенных Штатах. Использовалась историческая съемка, архивные документы и фотографии, которые герои фильма передали Российскому фонду культуры. Елена Чавчавадзе вспоминает, что русские эмигранты первой волны, доверившись, говорили перед камерой часами, их невозможно было остановить, как будто ждали восемьдесят лет, когда их спросят: «Как вы жили не в своей земле?»



/Фото Марины Горностаевой/
Новости

    • О так называемом родстве Г.Н. Бен-Чавчавадзе с семьёй Зураба Михайловича и Елены Николаевны Чавчавадзе Читать далее
    • На телеканале «Россия» состоялась премьера третьей, завершающей части нашего фильма «Адмирал Колчак. Жизнь и смерть за Россию». Все три части фильма можно посмотреть на портале СМОТРИМ.РУ
    • Наш фильм «Золото Колчака» получил приз «Серебряного витязь» на кинофоруме «Золотой витязь» в Севастополе. Читать далее
    • C 6 по 12 сентября 2019 в г. Ялта проходил 19 телекинофорум «Вместе». Наш фильм «Революция. Западня для России» завоевал первое место в номинации «Познавательные программы». Читать далее
    • Приняли участие в фестивале «Царские дни», прошедшем в Екатеринбурге в 12 по 21 июля 2018 года. Читать далее
    • Два новых интервью опубликованы в разделе Интервью
    • Документальный фильм «Храм» занял первое место на конкурсе «Патриот России-2017» Читать далее
    • Призы и награды, полученные нашими проектами в 2016 году Читать далее
    • 11 июня 2015 г. в г. Ялте в актовом зале Гуманитарно-педагогической Академии была проведена военно-историческая конференция памяти П.Н. Врангеля. Предлагаем ашему вниманию видеоматериалы конференции. Читать далее
    • Наши фильмы получили несколько наград Международного телекинофорума «Вместе» Читать далее
    • «Царский подарок» — газета «Культура» о показе документального фильма «Романовы. Царское дело» Читать далее
    • «От царского дела – к общему…» — Литературная газета о фильме «Романовы. Царское дело» Читать далее
    • Сюжет новостей телеканала Россия о премьере фильма «Романовы. Царское дело» Читать далее
    • «Патриотизм на расстоянии» — интервью для газеты Парламентского Собрания Союза Беларуси и России Читать далее
    • «Цветы для Ивана Шмелева» — интервью Елены Николаевны Чавчавадзе газете «Культура» Читать далее
    • «Кремлевское дело» — газета «Культура» о съемках нового фильма, посвящённого династии Романовых. Читать далее
    • «Ильин день» — Интервью Елены Николаевны Чавчавадзе газете «Культура» (08.04.2013) Читать далее
    • «Где его 16 лет?..»-репортаж газеты «Культура» о юбилее Романовской династии и съемках нового фильма Читать далее
    • Елена Чавчавадзе: «Духовное крещение идёт незаметно, но мощно» — интервью Файл.РФ Читать далее